С тех пор Лидия Владимировна ни разу не давала интервью, не выходила в свет.

Корреспонденты  решили проведать ее, напросились к ней в гости и, увы, убедились, что актриса подвергает себя опасности.

В квартире на Тверской улице Лидия Вертинская живет с 1943 года. Именно тогда ее мужу Александру Николаевичу советское правительство выделило это, тогда еще необустроенное жилье.

Поднимаюсь на самый верхний, девятый, этаж. Бросается в глаза, что рядом с квартирой Вертинской располагается лишь нотариальная контора, из которой почему-то доносится оглушительная музыка, которая наверняка мешает пожилому человеку. Нажимаю кнопку звонка и вскоре слышу лязганье ключей и обеспокоенный голос Лидии Владимировны: «Кто это? Что вам нужно? Кто вы?» Я отвечаю, что многочисленные поклонники переживают, как себя чувствует их любимая актриса. Услышав это, Вертинская сразу же открывает мне дверь.

Пока я разуваюсь в небольшом коридорчике, Лидия Владимировна критически осматривает мой наряд – джинсы и кофту.

– Вам так не холодно? – вежливо интересуется она.

– Ну что вы, на улице ведь так жарко! – отвечаю я.

– А я и не знала. Я уже давно не выходила на улицу, очень-очень давно, – рассеянно пожимает плечами Вертинская и ведет в кабинет.

Надо ли говорить, что там царит настоящий культ знаменитого певца. На стенах – редкие фотографии из семейного архива, на столе – также его снимки, смешные статуэтки и дорогие домочадцам вещички. Стул, на котором сидел певец, обернут защитной пленкой, и кажется, здесь ничего не изменилось с тех пор, как не стало Александра Николаевича.
Лидия Владимировна садится в кресло и подносит руку ко лбу.

– Я очень давно не выходила на улицу, – говорит актриса. – Причины были. Одно время я так мучилась из-за повышенного давления! В это время я почему-то вспоминала свою маму бедную, она умерла здесь, в Москве и похоронена.
На глаза актрисы вдруг наворачиваются слезы.

– Не знаю, почему девочки не сообщили, что мама очень больна и мне надо приехать, – сокрушается Лидия Владимировна. – В то время я была в Шанхае, служила в конторе «Моллер и сыновья». Я не знала, что маме плохо, а приехав, спросила девочек, где мама. Они ответили, что она умерла. Я закричала: «Почему вы не дали мне знать?» Молчат. Сказали, у нее что-то было с желудком. Они такие… (вздох) считают, что необязательно… я все время им говорила… Пасха ведь прошла?

– Да, прошла.

– Так вот, я им говорила, давайте после Пасхи съездим на кладбище, я хочу увидеть могилу мамы и мужа. Надо посмотреть, может быть, надо привести в порядок ограду.

Лидия Владимировна надолго о чем-то задумалась, а затем изрекла, говоря сама с собой: «Почему они не взяли документы? Надо было им сказать».

Чтобы прервать затянувшуюся паузу, я спрашиваю Вертинскую про симпатичного барашка, который стоит на самом видном месте на столе.

– Ах, этот! – улыбается Лидия Владимировна. – Когда я была молоденькая и Александр Николаевич только за мной начал ухаживать, он купил в Шанхае в комиссионном магазине эту статуэтку, подарил мне и сказал, что я похожа на этого ягненка. В юности у меня были очень вьющиеся волосы. Ну вылитый барашек!

После этих слов актриса смотрит на свои портреты в юности. Лидия Владимировна была необыкновенной красавицей!

Гордый профиль, великолепные, чуть раскосые глаза, от которых сходили с ума миллионы мужчин.

– У меня было фотогеничное лицо, скромно замечает Лидия Владимировна. – Поэтому меня приглашали сниматься в кино. Я ведь никогда не была актрисой, просто выучивала роль, приходила на репетиции.

Вертинская пересаживается на низенькую тахту и просит присесть рядом с ней.

– А знаете, на этом месте раньше рояль стоял, – улыбается Лидия Владимировна. – Он появился в нашем доме сразу после войны. Девочки, кстати, не любили на нем играть, для них это была мука мученическая. Они вообще росли шалуньями. В школу пошли уже здесь, в Москве. А что, сейчас так же учатся раздельно – девочки и мальчики?

– Нет, сейчас все вместе. Вас часто вызывали в школу?

– Меня никогда, как и Александра Николаевича. Моя мама ходила на собрания. Она умерла сравнительно недавно. Ой, она была категорически против моего брака с Вертинским! Наша разница в возрасте ее приводила в ужас. Но она так хотела приехать в Россию из Харбина, где мы жили, что вынуждена была согласиться на наш союз. Другого выхода не было. Не могли же мы поехать с ней вдвоем. Воображаю, в какое бы положение мы попали.

– То есть брак с Вертинским был отчасти продиктован расчетом?

– Ну что вы! – улыбается Лидия Владимировна. – У нас была такая любовь! Я родилась в Харбине, но после смерти отца долгое время жила в Шанхае со своей тетей. Мой папа был грузин с белой кожей, голубыми глазами, рыжеватыми волосами, его фамилия была… забыла… Циргвава! Папа получил в Грузии отличное образование, но в Харбине ему было трудно устроиться на работу. Думаю, именно эти трудности и подорвали его сердце. Когда папы не стало, мама написала моей крестной, и она забрала меня к себе в Шанхай. Там я ходила в английскую школу, там же встретилась с Александром Николаевичем.

Голос Лидии Владимировна начинает дрожать, и она, видимо, чтобы скрыть нахлынувшие чувства, встает и стирает пыль с идеально чистой фотографии любимого мужа.

– Конечно, он мог бы прожить гораздо дольше, гораздо, – вздыхает она. В этом «Гастроль-бюро», в труппе которого он был, их интересовали только деньги, там все были мошенниками! Александр Николаевич никогда не думал, что он, человек, который объездил с гастролями всю страну, будет получать у них так мало, у него ведь была самая низкая ставка. На все его претензии они говорили: «У вас нет никакого звания, потерпите!»

– Тем не менее Вертинский считался одним из самых обеспеченных певцов..

– У него был администратор по фамилии Осипов, тоже жулик редкостный, который устраивал «левые» концерты, за них платили немного больше. Ах, мне его очень жалко, он был хорошим человеком, добрым, щедрым.

– Кто вам сообщил о смерти Александра Николаевича в Ленинграде?

– Мы с девочками тогда жили в Москве. Было одиннадцать часов вечера, как вдруг раздался звонок: «Лидия Владимировна, вы еще успеете, езжайте на вокзал, купите билет до Ленинграда! Александру Николаевичу плохо». Я разбудила маму, сказала, куда еду, она разволновалась страшно: «Давай лучше утром!» Но я ей сказала: «Нет, я должна!» В Ленинграде меня встречали два человека, которые и сообщили, что муж скоропостижно скончался.

– Вероятно, вы по нему до сих пор скучаете…

– Я уже привыкла. Сколько времени прошло. Он все время беспокоился: «Как ты будешь жить без меня?» Когда я забеременела во второй раз, он даже просил меня сделать аборт! Но я не захотела. Муж все убивался: «Ну как же ты будешь, если меня не станет! У тебя же мама на руках беспомощная».

– Какой Вертинский был в быту? Какое у него было, например, любимое блюдо?

– Он был очень непритязательный. У меня мама шикарно готовила.

– А вы не готовили?

– Нет (смеется), никогда. Я принималась, но у меня ничего не получалось, и все в доме – и мама, и Александр Николаевич – говорили: «Лилечка, ты лучше иди порисуй».

– Видимо, вашему внуку Степану талант кулинара передался от прабабушки: он – известный ресторатор.

– Анастасия вышла замуж за Никиту Михалкова? – удивленно спросила меня Вертинская. – Я думаю, этот брак так быстро расстроился, что я уже об этом и не помню. Я почему-то все время забываю: как этот город называется?

– Москва.

– Я жила тоже как будто в Москве. Но она по-другому называлась. Это, стало быть, Москва, а до Москвы город как назывался? Какой-то был город, большой, потом мы переехали сюда, мужу дали квартиру, правда, сначала какую-то паршивенькую, тесноватую.

– Лидия Владимировна, вы смотрите свои старые фильмы? Недавно показывали ленту «Садко», где вы сыграли птицу феникс…

– Правда? – удивилась Вертинская, а потом вдруг заговорила обеспокоенно. – А мне никто не сказал. Они (дочери. – Прим. авт.) газеты не выписывают. А я не знаю, куда здесь идти, где почта. Я жила здесь, но забыла, где и что находится. Я иногда смотрю телевизор, там говорят, что нельзя оставлять квартиру, нужны засовы, замки надо вставлять хорошие, потому что кругом воруют. Грабители выслеживают, когда кто-то выходит из дома, а потом идут следом. Поэтому, когда я выхожу из дома, у меня в квартире обязательно кто-то остается.

– Лидия Владимировна, дочери вас часто навещают?

– Конечно, навещают, кажется, наверное…

Состояние пожилой актрисы вызывает беспокойство. Лидия Владимировна в силу возраста многое забывает. Несмотря на то, что к ней, по ее словам, приходят помощницы, чтобы приготовить еду и прибраться в квартире, большую часть времени она одна. Если актриса почувствует себя плохо, позвать на помощь ей некого: соседей рядом нет. К тому же с памятью у нее явно очень плохо и она может просто забыть, как звонить в скорую. И это вполне вероятно, ведь она забывает даже, в каком городе живет… К тому же она так легко пускает чужих людей в квартиру.

На прощание Лидия Вертинская попросила меня: «Вы не могли бы написать мне мой домашний номер? А то я его не знаю. И пишите большими цифрами. Я стала так плохо видеть». Я выполнила просьбу актрисы. Когда Вертинская закрывала за мной дверь, я услышала ее голос: «Надо еще на щеколду закрыть, а то не дай бог воры, воры проклятые пролезут»…