автор: raven000 02.03.2020 0 Комментарии

В интервью британской газете Times накануне суда над участницами панк-группы Pussy Riot премьер Дмитрий Медведев призвал относиться к этому делу «спокойнее».

Но «спокойнее» не выходит: процесс стал в России едва ли не главным событием общественной жизни.

Отчасти это можно объяснить летним политическим затишьем. Однако, по мнению многих, государство само без особой нужды раздуло из мухи слона, превратив эпатажную выходку чуть ли не в «процесс века».

По мнению аналитиков, в околокремлевских кругах идет борьба между сторонниками «жесткой линии» и теми, кто хотел бы выйти из этого дела с наименьшими репутационными потерями.

«Ситуация начинает дискредитировать власть и правоохранительную систему, потому что юридическая сторона дела выглядит явно натянутой, вменяемых аргументов правового характера у сторонников их содержания под стражей и сурового приговора просто нет», — заявил Русской службе Би-би-си президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов.

Адвокаты Pussy Riot ранее выражали уверенность, что судьбу их подзащитных решает лично Владимир Путин. Эксперты в основном соглашаются, отмечая, что в сегодняшней России, как во Франции Людовика XIV, «государство» и «Путин» — фактически синонимы.

Наблюдателей озадачил главный аргумент Медведева: «В некоторых странах за подобные действия ответственность была бы существенно более строгой».

В каких странах? В Иране и Саудовской Аравии — безусловно. Но с каких пор Россия на них равняется?

Большинство защитников Pussy Riot не одобряют хулиганства в церкви, но находят обращение с ними чрезмерно жестоким и усматривают в их деле, как и в «деле Ходорковского», избирательное применение закона и политические мотивы. Акция в храме Христа Спасителя, напоминают они, была направлена не только и не столько против религии и церкви, сколько против Владимира Путина.

Аналитики выдвигают разные версии, объясняющие действия Кремля.

Есть мнение, что Владимир Путин просто следует принципу: «Послушай оппозицию и поступи наоборот». Чем больше вы протестуете, тем сильнее мы упорствуем.

«Путин боится показать слабость. Вся его концепция жизни исходит из того, что слабых бьют», — говорит бывший член президентского Совета по правам человека Дмитрий Орешкин.

Другие видят в деле Pussy Riot пиар-ход с целью отвлечь критическое внимание от более серьезных проблем и от самого Путина. Пусть все видят, что в России есть не только президент и противостоящие ему либералы, но и силы, более консервативные, чем он. Пусть главной темой общественных дискуссий станут не сменяемость власти и честные выборы, а борьба между религиозными моралистами и сторонниками светских ценностей.

«Внимание переключено на локальную тему и на социокультурные вопросы, которые могут поглощать энергию недовольных неограниченное количество времени», — указывает Михаил Ремизов.

«Пускай спорят на здоровье, кто за Кураева, а кто за Чаплина, или о том, запрещать ли аборты. Как говорил герой фильма Рязанова, «тема хорошая», — иронизирует Орешкин.

«В рамках общего курса на закручивание гаек есть вещи концептуальные, имеющие стратегическое значение для власти, как, например, новые законы об НКО и о митингах, — считает ведущий эксперт Центра политической конъюнктуры Павел Салин. — А благодаря шумихе вокруг Pussy Riot создается иллюзия, что все закручивание гаек только к нему и сводится. Если дело кончится ничем, либеральная часть общества вздохнет с облегчением. На самом деле, это такая притягивающая внимание фигура на носу корабля».

Павел Салин усматривает определенную параллель между «делом Pussy Riot» и дискуссией вокруг закона о полиции.

«Тогда все дело свели к обсуждению названия. Кому-то нравилось слово «полиция», кому-то нет, а в результате оказалась выхолощена суть: то, что в работе правоохранительных органов реально ничего не менялось», — говорит он.

Часть сторонников Pussy Riot полагают, что девушки вообще не сделали ничего плохого и имеют право продолжать в том же духе. Образ мыслей и манера поведения панк-феминисток никогда не станут мейнстримом, говорят они, но радикалы и маргиналы, шуты и скоморохи необходимы обществу. Не должно быть запретных зон и непререкаемых авторитетов. Чтобы взрывать застывшие догмы, публику иногда нужно шокировать и эпатировать, а не просто вести академические дискуссии.

Другие считают, что храм все-таки не место для разухабистых «перформэнсов», однако наказывать за это месяцами, а то и годами заключения — средневековая жестокость.

«Конечно, это хулиганство, — заявил Русской службе Би-би-си генеральный директор Центра политических технологий Игорь Бунин. — Чувства людей надо уважать. Но максимум, сколько можно было бы им дать — 15 суток. Никаких юридических оснований для судебного дела нет, есть дело чисто административное».

По мнению экспертов, сводить дело Pussy Riot к оскорблению религии неверно, и делается это неспроста.

Чувства верующих в России, бывало, задевали и похлеще: рубили топорами иконы, изображали в карикатурном виде Христа и Богородицу. Но в тюрьму никого не отправляли, и такого ажиотажа, как сейчас, эти инциденты не порождали.

«Разница в том, что в последние месяцы возникло протестное движение и Pussy Riot вписались в него. Потому и отношение к ним оказалось не в пример жестче, чем раньше», — говорит Игорь Бунин.

«В глазах президента и его окружения церковь и патриарх — лишь элементы отстаиваемой ими модели мира, в которой должны быть жесткие поведенческие нормы, иерархия ценностей, непререкаемые авторитеты, короче, все, что они обозначают словом «порядок». Тронешь что-то одно — все начнет рушиться», — поясняет он.

Власть стремится «перевести политическую борьбу в религиозную плоскость и отождествить церковь и Путина», — считает Павел Салин.

По мнению Дмитрия Орешкина, президент после 12 лет аполитичного авторитаризма и стабильности ради нее самой озаботился поиском «идеологического обоснования вертикали».

«Прямо сказать, что, вопреки конституции, религия делается государственной, они не могут, но де-факто считают, что для народа нужна какая-то вера. Коммунистическая идея выгорела, значит, решено поставить на православие», — говорит Орешкин.

Навязывание единомыслия не может не усилить противостояние в обществе, но Кремль не только не страшится этого, а наоборот, считает обострение гражданского конфликта желательным, уверен аналитик. Укреплять власть можно двояко: объединять общество на путях диалога и компромисса или, напротив, расколоть его и поднять сторонников на борьбу против чего-нибудь.

«Путин — не президент крупных городов и не стремится им быть. Он — президент провинции и «Уралвагонзавода». Думаю, Путин считает для себя более выгодным еще сильнее оттолкнуть тех, кто и так за него не голосует, зато мобилизовать свой электорат. Битва с еретиками оправдывает насилие, оправдывает фальсификацию выборов, оправдывает коррупцию, потому что все делается во имя возвышенной цели», — считает политолог.

Игорь Бунин предполагает, что инициатива в «деле Pussy Riot» исходила не столько от светской власти, сколько от руководства РПЦ.

«Основной элемент — это патриарх, который, видимо, решил, что если так будет продолжаться, то Россия лет через двадцать дойдет и до однополых браков, и нужно стоять насмерть. Президент же к нему присоединился, поскольку патриарх оказал ему немало услуг во время предвыборной кампании, и вообще является в его глазах ценным союзником», — считает эксперт.

Михаил Ремизов, наоборот, уверен, что в отношениях Кремля и РПЦ не все так гладко и безоблачно, как кажется.

«Неявный подтекст дела Pussy Riot — сдерживание патриарха как потенциального морального лидера и альтернативного центра политического притяжения», — говорит он.

Аналитик напоминает, что после декабрьских митингов на Болотной площади и на проспекте Сахарова глава РПЦ заявил, что «общество должно иметь право высказать свое недовольство», а власть должна «настраиваться, в том числе воспринимая сигналы извне, и корректировать курс».

В январе глава синодального отдела по взаимоотношениям церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин встретился с Алексеем Навальным, и затем отозвался о нем как о «достаточно серьезном, думающем, образованном человеке, способном к диалогу». Высказывались даже предположения о возможном посредничестве патриарха в переговорах между властями и оппозицией.

«Рост влияния патриарха Кирилла при определенных условиях мог стать проблемой для Кремля. Не исключаю, что он воспринимался частью президентского окружения достаточно ревниво. Дело Pussy Riot перевело патриарха в оборонительную позицию и создало для него перманентную зону уязвимости», — указывает Михаил Ремизов.

По его мнению, «с точки зрения интересов патриархии самой лучшей реакцией было бы снисходительное игнорирование этого демарша, который быстро забылся бы».

«Репутация Святейшего в интеллектуальных кругах в результате дела Pussy Riot резко ухудшилась», — констатирует Игорь Бунин.

Эксперты видят в деле Pussy Riot еще один немаловажный аспект.

Так называемый «пакт Путина», более или менее успешно действовавший все последние годы, предусматривал невмешательство государства в частную жизнь граждан. Делайте, что хотите, только в политику не лезьте! Многих это, если не полностью устраивало, то и активного сопротивления не вызывало. Угроза личной свободе под флагом насаждения православных ценностей может придать дополнительный импульс протестному движению.

Выступая 5 июня в Интеллектуальном клубе Николая Рыжкова, Всеволод Чаплин с похвалой отозвался о политике Российской Империи по отношению к мусульманским народам, которая «создавала возможность для исламских общин жить по своим правилам» и в то же время «жестко пресекала любые попытки агрессивно распространить свои правила на тех, кто не является членом твоей общины».

Готовы ли церковь и «православная общественность» признать за либералами и агностиками право жить по их вере и не пытается ли сегодня РПЦ «агрессивно распространить свои правила» на тех, кто не принадлежит и не желает принадлежать к ее общине?

В интервью Русской службе Би-би-си на прошлой неделе , что российское общество, по его мнению, «находится сейчас на правильном пути определения достаточно жестких поведенческих норм».

«Существует разница между моралью, за пренебрежение которой можно осуждать, но нельзя преследовать, и юридическими нормами, — говорит Павел Салин. — Церковь и определенное крыло во власти пытаются идти по пути перевода моральных нарушений в ранг уголовно наказуемых деяний».

«Патернализм предполагает, прежде всего, ответственность государства за социальное благополучие граждан. Мелочное регулирование одних сторон жизни в сочетании с либеральным невмешательством в другие выглядит дурно. К сожалению, от обеих моделей власть берет худшее», — считает Михаил Ремизов.

Впрочем, по мнению Дмитрия Орешкина, «государство в таких вещах достаточно гибко, преследовать будут за политику, а запрещать разухабистые развлечения или клеймить молодежь за добрачные связи никто не станет».

«Все возможные бонусы от дела Pussy Riot власть получила, но пожинает также минусы и риски», — говорит Михаил Ремизов.

Весной наблюдатели практически единодушно высказывались в том духе, что следствие затягивается, чтобы заставить панк-феминисток подольше посидеть в СИЗО в назидание другим, судебной же перспективы дело в любом случае не имеет. Оказалось, еще как имеет.

Вместе с тем аналитики не сомневаются, что вокруг Pussy Riot во властных верхах идет борьба.

«С точки зрения элиты, вопрос не в том, менять систему или не менять, — говорит Павел Салин. — Подавляющее большинство настроено на сохранение статус-кво, а вот какими мерами — по этому поводу есть разногласия. Есть хардлайнеры, которые хотят действовать по принципу «Тащить и не пущать!», и которых последнюю пару месяцев явно поддерживает Владимир Путин, а есть те, кого на Западе называют либералами, но точнее было бы назвать прагматиками».

«Процесс надо купировать и забыть, иначе мы дойдем до «дела Дрейфуса», — считает Игорь Бунин. — Владимир Путин явно действует более жестко, чем хотела бы значительная часть элиты».

Письмо с призывом освободить Pussy Riot подписали виднейшие российские интеллектуалы, в том числе те, кто во время предвыборной кампании поддерживал Владимира Путина, напоминает эксперт.

В отличие от Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, которые, по мнению многих россиян, боролись за эгоистические интересы и вспомнили о свободе и справедливости только, когда их самих «припекло», участницы Pussy Riot выглядят бескорыстными борцами за идею, верную или ложную — другой вопрос.

«Думаю, они там все время взвешивают ситуацию на весах, уж не знаю, аптекарских или более грубых, — говорит Игорь Бунин. — С одной стороны, заключение Pussy Riot станет вечным раздражающим фактором, дополнительным тромбом в общественной системе. С другой стороны, если они с гордым видом выйдут на свободу, это может быть расценено как победа оппозиции».

«Больше пятидесяти шансов за то, что процесс окончится вынесением условного приговора», — считает Павел Салин.

По мнению Игоря Бунина, ключевое значение для Кремля имеет публичное покаяние его оппонентов. Такую же позицию Владимир Путин неявно, а Дмитрий Медведев открыто обозначили по отношению к Ходорковскому и Лебедеву.

«В случае покаяния они могут выйти завтра, — уверен эксперт. — Но Владимир Путин вряд ли дождется этого от девушек, чувствующих себя Жаннами д’Арк, поэтому предсказывать что-либо трудно».